Эта тема никем не изучена – кроме тех случаев, когда собаки вытаскивали людей из жилья едва ли не силком перед началом землетрясения или перед обрушением кровли. Да и эти случаи обычно объясняют сверхчувствительностью животных – либо к идущим из глубины земли звукам и подвижкам пластов, которых мы не может воспринять из-за ограниченности наших систем, отвечающих за контакт с миром, либо к шумам, которые предваряют антропогенные катастрофы. Здесь же речь пойдет о случаях, которые можно объяснить только с мистической, то есть – абсолютно ничем не доказуемой стороны. Часть из них происходила со мной и моими собаками, некоторые – с клиентами, некоторые – с близкими родственниками и знакомыми. 
Начать можно с простого – двух собак, которые жили у меня, кобеля колли по кличке Норд и суки дога по кличке Мальта ( Машка, по-простому) – не было необходимости звать на прогулку. Эта тема часто поднимается в разговорах собачников, об этом часто пишут, но вот беда – все рассказы сопровождаются неизменных разоблачением. И оно очень простое – вы, дескать, подходите к вешалке, вы берете в руки поводок, и вот тут срабатывает один из самых стойких условных рефлексов. Поводок, вкупе о одеванием любимого хозяина, явно и четко говорит сообразительному животному – пору гулять. И нет тут никакой мистики… Да, действительно. В этих случаях мистикой и не пахнет. Но в том то все и дело, что перед тем, как мои псы начинали потягиваться, зевать и выполнять обычные предшествующие прогулке ритуалы, никаких действий, способных вызвать столь любимый собаками условный рефлекс, я не совершал. Скажу больше – обычно в этот момент  я сидел в кресле, или на диване, или даже не кухне, и о прогулке всего лишь принимал решение. ТО есть думал – надо бы прогуляться с ребятами, и этого было достаточно для того, чтобы собаки пришли в полную боевую готовность. Как они угадывали мои намерения, до сих пор остается загадкой – но против фактов, как говориться, не попрешь. Да, уточнение, необходимое для скептиков – сверхчувствительность моих собак никоим образом не была обусловлена временем. Это было бы слишком просто. Внутренние часы животного срабатывают в определенные периоды, так как режим прогулок не менялся из недели в неделю и из месяца в месяц. И тут, действительно, можно даже не думать о прогулке – собаки сами напомнят о ней. 
Нет, в том то все и дело – будучи человеком достаточно безалаберным, я мог сдвигать часы прогулки в зависимости от множества факторов. Во сколько я проснулся, когда вернулся домой, какая на улице погода, сколько гулял с собаками перед этим – то есть после четырех часовому походу по Лосиному острову, например, надобность в вечернем выгуле отпадала, да и утренний, поскольку уставшие псы спали, как убитые, переносился на более позднее время.  
Со сверх чувствительностью  своих питомцев к решению хозяина так или иначе сталкивался почти каждый владелец собак – особенно если он неопытен или не смог перевести условные рефлексы на уровень подсознательного доминирования. Проще говоря – если он не может добиться мгновенного выполнения своих команд…
Мне забавно наблюдать за попытками неопытных владельцев отловить свою собаку и отвести ее домой. Сначала они просто подзывают ее и берут на поводок. Потом собака, зная, что ее лишать свободы именно тогда, когда она разыгралась и вовсю радуется жизни, по зову подходить наотрез отказывается.  Хозяева прячут поводок в карман и применяют все известные им методы – и палочку предлагают, и котлетку, и демонстрируют неуклюжую трусцу – все, дескать, ухожу и ты, неблагодарный пес, остаешься на улице совсем один. Собаки искоса поглядывают на всю эту клоунаду и разве что лапой пренебрежительно не отмахиваются…
Тут интересно другое – если человек не собирается домой, то собака обычно спокойно находится в зоне досягаемости, играет довольно близко от хозяина, подходит к нему, позволяет себя гладить и приносит палочку или там мячик. Все меняется в тот момент, когда принимается решение уйти с улицы. Все, никакими силами животинку к человеку подойти не заставишь…
Многие мои клиенты знали о моем приближении заранее – и не потому, что договаривались мы, например, на три часа, а потому, что собаки, мои воспитанники, начинали радоваться и волноваться уже тогда, когда я только приближался к дому. А когда я входил в подъезд и садился в лифт, они уже прыгали на дверь и скулили в нетерпении. 
Точно так же мне очень редко удавалось обмануть собак, которых я работал по защитному курсу, и организовать неожиданное нападение на хозяина. 
Грамотная работа кинолога должна заканчиваться проверкой, в которой участвует совершенно посторонний, незнакомый собаке человек. Защита при этом применяется скрытая, то есть рукав замаскирован верхней одеждой, и визуально фигурант мало чем отличается от обычных прохожих. Задача – неожиданно напасть на хозяина и вынудить собаку к защите, то есть максимально правдоподобно смоделировать возможный конфликт. 
Как правило, хозяин выходил на улицу перед работой без собаки, и фигуранта я ему показывал только издали, чтобы у животного не было возможности сориентироваться по запаху. Я даже сам избегал любых прикосновений, вплоть до того, что не здоровался за руку – если хозяин был мужчиной – чтобы не дать возможности по моему запаху догадаться о предстоящей проверке. И что? Три из десяти собак безошибочно угадывали фигуранта, выделяли его из людского потока и уже были готовы работать – без всякой команды, и тем более без провокации. 
Сначала я пытался найти этому рациональное объяснение – улучшал защиту, дойдя до того, что рука в рукаве практически не отличалась от обычной конечности, заставлял помощников приносить свою скрытку… и все впустую. Некоторых собак невозможно обмануть. Так же и дворняги, стаи, против которых я веду безуспешную борьбу, выбирают для своих атак ослабленных и нерешительных людей – и иногда, чтобы начать настоящую жестокую охоту, им достаточно одного взгляда на жертву.

Рабочие собаки безошибочно узнают агрессора, воспринимая его на недоступном объяснению уровне, и клиентам я всегда говорил – если ваш пес не принимает человека, то лучше с ним не общаться. Каким бы милым, обаятельным, приятным, дружелюбным и красивым не был бы ваш знакомый, если собака настроена к нему враждебно – это повод пересмотреть свое мнение. Рано или поздно этот человек докажет правоту вашего четвероного друга…
В природе России есть три вида, ненавидящие и уничтожающие друг друга при каждом удобном случае. Это волки, которые ненавидят собак – хотя волчицы в периоды течки могут скреститься с кобелями чтобы потом, после удовлетворения полового зуда, сожрать их – и уссурийские тигры, которые не делают различия между теми и другими. 
Территория взрослого самца уссурийского тигра – восемьсот квадратных километров. На нее приходится несколько меньших по размеру зон обитания самок. И этот район – место, свободное от волка. Если тигр находит волчьи следы, он перестает охотиться на свою привычную добычу – изюбрей, кабанов и молодых медведей – и отдает все силы преследованию и уничтожению волчьей стаи. И не успокоится, пока не переловит всех до одного. 
Я не знаю, как волки реагируют на появление царя зверей тигра (Лев занимает это место незаслуженно. Бенгальский тигр, например, спокойно давит самца африканского льва. Такие случаи были зафиксированы при попытке акклиматизации льва в индийских джунглях. Амурский тигр едва ли не вдвое крупнее бенгальского. А о силе судите сами – среднего бурого медведя тигр убивает, прокусывая ему основание черепа…)
Но я был свидетелем паники, которая охватывает собак при появлении волков. Первый случай был совершенно необъяснимым – в зимовье вместе с нами в корзинке лежали только что родившиеся щенки лайки. Их мать увели на охоту, но, накормленные предварительно, вели они себя очень спокойно. До того момента, как на берег ниже по течению реки вышел волк… можно попробовать описать панику, которая охватила двухдневных щенков – они словно с ума сошли, или кипятком на них плеснули, пищали и пытались выбраться из своей теплой корзины. Уточняю для скептиков – щенки жили вместе с нами в хорошо натопленном зимовье, сложенном из смолистых бревен лиственницы и плотно проконопаченном, воздух был пропитан запахами еды, табака и не очень чистых наших тел. Стоял холодный, прозрачный, безветренный осенний день – и волка я увидел метрах в семистах ниже по течению, на открытом галечном плесе. Даже если допустить, что каким-то образом, при полном безветрии, запах зверя прошел сквозь стены перебил мощный букет наших «ароматов» и достиг носов новорожденных – он должен оказаться всего лишь одним из миллионов новых запахов, с которыми они будут сталкиваться в первые недели жизни. И ужас, который охватил щенят, пока что не был ничем подкреплен – кроме вековечной подсознательной ненависти одного вида к другому. 
Второй случай произошел буквально месяц назад, в Карелии. У меня – то ли это достоинство, то ли наказание – очень чуткий сон. А хозяин дома, в котором я жил, Зот Францевич, да и мой друг, который, собственно, меня и привез в лесную республику, храпели. Храпели мощно, разнообразно, с трелями и руладами. В первую же ночь, промучившись до двух часов, я скрутил матрац, взял теплое одеяло и вышел на веранду. Сентябрьский ночной холод меня не пугал – а тишина, поскольку виртуозный храп остался за толстыми стенами, прельстила. 
Я спал на веранде, дворняга Барсик – в прихожей, закрытой на засов. На вторую ночь я проснулся от нервного рычания и скулежа. При этом песик бегал по коридору, не обращая на меня внимания и буквально колотился от крупной нервной дрожи – я почувствовал ее, когда вышел, включил на участке свет и попробовал разглядеть хищников. Никого, конечно не увидел – оказалось, что волки проходят по тропе, расположенной, опять же, примерно в километре от нашего дома, за собаками к дальним деревням. Своих собак они, чтя волчий закон, не трогают – по крайней мере летом и ранней осенью, зимой закон отступает под натиском голода. Дворняга Барсик мог волков именно почуять – а дикие звери, к слову, обладают весьма сильным и весьма неприятным амбре. Я сам находил лежку оленя по запаху на весьма приличном расстоянии… Поведение Барсика объяснимо – но паника, охватившая двухдневных щенков, для меня осталась загадкой. 
С щенками связано еще одно, не поддающееся логическому объяснению свойство наших ближайших и древнейших соседей – о котором знают практически все заводчики собак. Дело в том, что если ощенившаяся сука не пускает щенка к соскам, то этот щенок не выживет. Не умрет от голода, как можно подумать – ведь не позволяет, зверюга, младенцу сосать  молоко – а именно не выживет. Даже если человек будет следить за тем, чтобы щенок был накормлен, даже если он заберет его от жестокой матери и будет кормить из пипетки, даже если он подложит его к другой кормящей суке, конец будет один. Неизбежная – несмотря на все старания людей – смерть. 

*

Догиня Мальта отказалась мне повиноваться единственный раз в жизни – и, как оказалось, у нее для этого были основания. В нашей маленькой стае доминантом был я и, соответственно, я задавал направление прогулок. И когда вдруг моя сука остановилась возле еле заметной тропинки, ведущей в заросли, и отказалась идти за мной, я испытал легкий шок… Мальта не убегала от меня, она стояла и ждала меня именно возле тропки – но когда я приблизился и захотел ее взять за ошейник,  спокойно отошла на несколько шагов и опять замерла. Было ясно, что она меня куда-то ведет – она оглядывалась, чтобы убедиться, следую ли я за ней, и целеустремленно двигалась к только ей известной цели. 
 Этой целью оказалось кострище – несколько бревен, недогоревший мусор, пустые пивные бутылки, пробки, вмятые в землю…в общем, место культурного отдыха. Хотя и укромное, укрытое от посторонних глаз – с одной стороны стена репейника высотой с человеческой рост, с другой – за несколькими дубами начинается сплошной кленовый подрост. 
Мальта спокойно, даже не отвлекаясь, как обычно, на обнюхивание окрестностей, улеглась – и тут я решил справить малую нужду. И только-только начал, как заметил краем глаза, что в нескольких метрах от меня тем же самым занимается человек к темном костюме. Я сделал вид, что ничего не вижу – дело житейское, два мужика, чего там стесняться? – и почувствовал неладное только когда тот не отозвался на мой шутливый окрик. 
И пригляделся… дубовый сук располагался невысоко над землей; веревка перетянула человеку горло, но носки ботинок едва-едва не касались земли. 
Я вызвал милицию, дождался приезда наряда, поставил свою подпись в протокол – повесившийся оказался начальником местного ОВД. 
Потом пытался найти объяснение поведению моей собаки – и ничего не мог придумать. Выходило, что она привела меня к трупу, пренебрегая законами подчинения, рискуя получить нагоняй – и не имея никакого к страшной находке никакого интереса. Она даже внимания не обратила на тело, даже не обнюхала его, просто легла в том месте, откуда я мог заметить висельника – легла равнодушно, словно сделала свое дело. 
    Со смертью у собак вообще странные отношения – может, потому, что они изначально были созданы как хищники, чье предназначение – лишать жизни других живых существ?
Хотя и эти отношения зачастую не имеют человеческого объяснения. 
В небольшой лесок возле Погонного проезда – основной массив начинается за железной дорогой – пришла умирать овчарка. Никто не мог сказать, отчего, что за история у нее была позади, и почему все, кто ее видел, приходили к одному и тому же выводу – собака не жилец на этом свете. Внешне она была совершенно здоровой, дружелюбной, помахивала хвостом на проявления благосклонности гуляющих в леске собачников, но при этом ничего не ела и на все попытки увести ее с собой не обращала внимания. В итоге люди оставили ее в покое – она так и лежала в облюбованном месте до завершения своего пути. И уже под конец на нее бросилась сука американского стаффордширского терьера…
Сука амстаффа принадлежала моему товарищу и учителю Сергею и отличалась крайней нетерпимостью к собакам своего пола – драла их, будем говорить прямо, в клочья. Именно поэтому Сергей крайне редко отпускал ее с поводка, и то во время, когда вероятность таких встреч была наименьшей.  Тоша – именно так звали бойцовую собаку Сергея – увидела свою жертву издалека и понеслась ее рвать. Серега побежал следом…в таких случаях бойцовую суку не мог остановить даже он, он мог лишь попробовать оттащить Тошку от жертвы и не дать ее растерзать  окончательно. Как он мне рассказывал, овчарка даже не поменяла позы – она просто подняла голову и посмотрела, кто это несется к ней на всех парах… и Тоша, псина, чьи челюсти можно было разжать только придушив ее до обморока (да и то не всегда) – остановилась в нескольких метрах, постояла и, поджав хвост, поспешила вернуться к хозяину. После чего стала проситься домой, ввергнув этим Сергея в самый настоящий шок и ступор…
Есть еще один странный момент, который с трудом поддается объяснению. Дело в том, что собакам, как и всем хорошо вооруженным животным, природа поставила мешающий бессмысленному кровопролитию заслон – очень четко обозначенный ритуал демонстрации своей мощи. Это и оскал, обнажающий мощь клыков, и вздыбленная на холке шерсть, визуально увеличивающая рост собаки, и для этой же цели особая походка на выпрямленных напряженных лапах… этого обычно хватает, чтобы остудить пыл одного из скандалистов – и, соответственно, сберечь стае здоровье способной охотиться особи. Но – нет правил без исключений. 
          На нашей даче в Икше, на соседней линии жила кавказская овчарка. С Мальтой они не встречались – хотя по запаху друг с другом были, конечно знакомы. И их единственная встреча мгновенно перешла в драку… впрочем, это неточно сказано – встреча и была дракой. Они увидели друг друга метров за пятьсот – и в тот же миг, одновременно, не раздумывая, без ритуалов и обнюхиваний, пошли в атаку. Они сшиблись, ни на секунду не замедляя скорости бега – и пока с двух сторон бежали хозяева основательно попортили друг другу шкуры. Спина кавказской овчарки стала одной сплошной раной, у Мальты оказалось почти оторвано ухо и исполосована грудь… 
Я так и не могу объяснить это мгновенное, безошибочное узнавание врага, этот всплеск совершенно безумной ярости, который сметает даже заложенные природой инстинкты – а ведь способность любого вида к выживанию и обусловлена именно беспрекословному подчинению нескольким главным стереотипам поведения. Я не думаю, что ветер одновременно дул в разные стороны и донес запах одновременно до обеих; я уверен, что Мальта бросилась бы на кавказку, напав на ее след в лесу – так же поступила бы и овчарка. Но в этом случае было бы все ясно. Животное того же пола и такой же силы сразу вызывает стремление установить иерархическую лестницу; но я не могу объяснить, почему далекий силуэт собаки вызвал мгновенный взрыв злости? 
*
      Раньше, в благословенные советские времена, ловцам дворняг приходилось туго – стаи, обитающие на заводах и прочих промышленных зонах, исчезали, как будто и не было, ровно в день приезда бригады. И появлялись, как только в воздухе рассеивался дымок отъехавшей машины службы очистки города от безнадзорных животных. 
*
Один человек, подвозивший меня на машине и узнавший, что я кинолог, рассказал о том, как отучил своего пса рычать на ребенка – он, твердо решивший избавится от ставшего опасным кобеля, объяснил ему свое решение и попытался отвезти на вокзал… надо ли говорить, что пес не позволил взять себя на поводок. Но и к ребенку потом не подходил и на пушечный выстрел…Водитель, не отрываясь от дороги, возбужденно мне рассказывал, что все-таки собаки понимают человеческую речь, раз его пес понял, что от него хотели… но он оказался в тупике, когда я решил уточнить, всегда ли его гениальный зверь понимает человеческую речь? Или о своем намерении хозяине поведал специально выученными для этого командами? Водитель поумерил свой восторженный пыл и сознался, что ни раньше, ни потом продолжительные беседы с собакой никогда не достигал своей цели. То есть эта исключительная понятливость проявилась только в одном единственном случае…
Ну и напоследок – я, в меру своих скромных сил, веду борьбу с дикими стаями, заполонившими улицы Москвы. Нет, яд и битое стекло я не использую – все таки я кинолог, а не садист – но твердо убежден, что бродячих стай в городе быть не должно. Просто потому, что они представляют реальную опасность для горожан. Все это написано в статье «О бедной дворняге», здесь же я хочу сказать про другое.
Один раз мне удалось спасти от стаи женщину – ее повалили в сугроб и рвали в разные стороны. Самое занятное, что свора – штук десять- пятнадцать, меньше пяти они вообще не нападают – рассыпалась при одном моем приближении, не пришлось даже кричать. Я был удивлен, но значения этому не придал.
Впрочем, бедные дворняги регулярно нападают и на меня самого -  в Измайловском парке стая годовиков едва не разорвала ( спасся тем, что отдал куртку на растерзание ), до этого – налетела свора, прикормленная сумасшедшей старухой, опять же – отбился рюкзаком и ногами. Сейчас проще – я заливаю глаза атакующим тварям из перцового баллончика, пару раз расстреливал из пневматики. (Ну не надо обвинять меня в жестокости. Я их не убиваю – это раз. Два – воспринимайте это как месть за разорванных кошек, покусанных людей. ) 
В чем суть? Последний раз на меня напали, так сказать, вчера. Такая типичная, несчастная сука, килограмм так под пятьдесят, вычислила меня из довольно оживленного движения и понеслась. Я спокойно приготовил в кармане баллончик – собственно, и готовить не надо было, и руки были в карманах, и баллончик там же. Так эта пакость, которая целеустремленно шла в атаку – а охоту от бреха я отличить могу – остановилась на недоступном расстоянии и ближе не подошла. Ощущение было такое, что они каким-то образом узнали про неприятности, которые у них будут вместо веселой травли человека. 
И вот тут мне стало интересно. Я стал вспоминать все случаи нападения. Ведь это происходит далеко не каждый день; но ежедневно я хожу мимо десятков этих париев, и, как правило, все обходится без конфликтов. В чем же дело? В личной неприязни, которую чувствуют именно ко мне некоторые доминанты стай? Потом вспомнил одну закономерность – во всех случаях нападения за несколько часов до него у меня происходили скандалы. Причем характерно, что в момент агрессии я был уже спокойным, остывшим – но собаки нападали. В чем дело? Стресс меняет биохимию организма и, соответственно, запах? Вряд ли – псы нападали издалека, а обоняние у них, городских жителей испорчено выхлопом и прочими ароматами. Что-то тут другое. 
Потом я вспомнил бедную женщину, которую свора рвала в разные стороны; вспомнил бомбилу, который хвалился своим все понимающим псом и нашел нечто общее.
Когда я спасал женщину, я не думал – я шел к ней с твердым намерением убить первую же, оказавшуюся на расстоянии удара собаку. Они даже близко к себе не подпустили… водитель твердо решил избавиться от своего пса – и тот предпочел изменить поведение, нежели лишиться стаи. 
Это странно звучит, но выходит, что окружающие нас собаки связаны с нами не только условными рефлексами, но и на каком-то глубинном, тайном, никем не изученном уровне. На уровне полей, может быть – называйте их как хотите, биологическими, информационными, магнитными или любыми другими. 
Факты – вещь упрямая. И вполне возможно, что со временем обычная дрессура превратится во что-то, напоминающее работу гипнотизера или колдуна…