Популярная летопись
-- Ну? – не отрывая глаз от строчек, монах почесал пером куцую бороденку. – Понравилось ли князю наше скромное писание?
Что тут сказать. Прочитав летопись, государь изволил бить слуг, жену, дорогие витражи, привезенные от немцев, а также пнул любимого пса, чего раньше никогда не случалось. Но узнав, что творение свое монахи широкой публике показывать не собираются, успокоился и долго бродил по терему, оглашая покои воплями “Грешен! Ох, грешен!”
-- Писание ваше оставило у государя неизгладимое впечатление, -- обтекаемо ответил посланец. – Посему шлет он свою благодарность, а также воз муки, воз рыбы мороженой и золотую чашу для омовения рук.
Еще прилагался кошель серебра, но слугам княжеским тоже на что-то жить надо.
-- Что-то экономит князюшко на конфиденциальности, -- хмыкнул монах.
-- Еще велено мне от щедрот своих, -- боярин так и не смог до конца побороть жадность, -- отсыпать вам полкошеля серебра.
-- Что ж, передай государю благодарность от святой обители за столь щедрые дары.
Посланец помялся:
-- Просьба еще у князя есть. Нельзя ли летопись попроще накидать? Такую, чтоб народ читал. Популярную летопись, -- не удержался, ввернул слово заморское.
Монах, однако, браниться не стал, задумался:
-- Для народа? Можно, чего бы не написать.
-- Только князь просил на всякие упущения зело внимание не обращать. Незначительны они, ни на что не влияют.
-- А что же тогда в неудачах виновато?
-- Народ у нас такой. Выпить любит, тупой, бранливый, драчливый. – Боярин вовремя вспомнил, кому предназначается будущая летопись. – Нормальный, в общем, народ. Но что-то изменилось к худшему.
-- Может, климат? – съехидничал монах.
Посланец юмора не воспринял:
-- Точно. И лето стало холоднее, и зимой снега меньше. Условия природные всему виной.
-- Так они вроде как от Бога.
Боярин с понравившейся версией расставаться не пожелал:
-- Дьявол все портит. Гадит помаленьку.
-- То есть все неудачи княжеские происходят из-за вмешательства дьявола, осуществляемого путем воздействия на погоду.
-- Мудрено как. Боюсь, народ не поймет. Лучше коротко напиши: противодействие темных сил. И все. Упомянь еще, что благочестивые слуги княжьи делают все возможное для процветания народного.
-- Не думал, что благочестивому слуге княжьему возможно воровать да бездельничать.
-- Что поделать, грешен человек. Не ты украдешь, другой прихватит. А ты не стесняйся, правду режь. Только без подробностей, коротко: делают все возможное и невозможное для процветания народного. Я же молиться буду, вдруг Господь дарует силы для преодоления соблазнов великих. Про непреодолимые препятствия, кстати, тоже куда-нибудь вставь.
-- Мудро мыслишь, боярин, -- хохотнул монах. – Может, сам летопись напишешь?
-- Написал бы, да времени нет. Заботы княжьи все отнимают, совсем извелся. К тому же непростая наука – писать так, чтобы лепо выходило. – Решил боярин подольститься на всякий случай, вдруг пригодится.
Пригодилось. Монах как-то подобрел, молвил:
-- Давай тогда тебя, что ли, соавтором напишем. Как-никак летопись ты сильно продвинул.
Боярин рот открыл, чтобы от такой чести отказаться, но вовремя захлопнул. Ведь летопись писаться будет месяца два, кои вполне можно в усадьбе провести, сославшись на великой важности работу. Да и потом, глядишь, князь благодарностью не обойдет. Тем более, монахи – люди божии, им много не надо, так что заслуги обители можно приуменьшить, а свои – преувеличить. Монахам же, дабы Господь не гневался, отсыпать щедрой рукой. Что-нибудь.
-- Тогда и я не оставлю начинание благое подмогою своей. Слово мудрое, если придет, молвлю, чернил по надобности изыщу, пера.
-- Этого добра в достатке. А вот слово… -- монах кивнул. – Слово – это дело. Где искать, ежели совет потребуется?
-- В усадьбе своей. Смиренно буду ожидать там новых приказов княжеских, а заодно порядок в окрестностях наведу. Дел, конечно, много предвидится, но летописи ради всегда отложить их готов буду.
-- На том и порешим, -- кивнул монах.
Довольным уезжал боярин из обители. Не подозревал даже, что станет летопись причиной скорой опалы его. Ибо напихали монахи зловредные в писание свое иносказаний разных да намеков скрытых. Народ, тупой и невежественный, летопись, однако, штудировал с превеликим усердием и большим пониманием. Князь по сему поводу сильно серчал, но замахнуться на святую обитель так и не решился. А слуга княжий, он всегда под рукой.
|
