Шестнадцатый эстетический турнир
Со стороны казалось, что Лутсу Окелю, Мастеру Двух Клинков, приходится туго. Острие пики мельтешило возле лица, противник гаденько улыбался, поверив, что может победить фаворита турнира, публика охала каждые пять секунд, предвкушая сенсацию. Лишь истинные ценители понимали: маэстро думает.
Лутс мог бы убить нахала уже раз десять. Но когда на третий день турнира оставшиеся в живых выйдут на арену, и строгие судьи примутся оценивать каждый поединок, много ли дадут за криво завалившееся тело и три-четыре строчки домашней заготовки? Такое можно простить себе во второй день, когда слабаки выбиты, и твой соперник в поединке – боец опытный. Пока же следует заботиться об эстетике. Если можешь убить красиво, сделай это.
Противник нанес удар. Лутс отвел его экономным движением. Острие пики чиркнуло по волосам. Зрители взвыли. Пикинер особо злорадно улыбнулся. И Лутс понял, как надо закончить поединок.
Изящным па маэстро скользнул в сторону, затем резанул противника по горлу. Движение было столь быстрым, что на клинке не осталось крови. Тем временем второй клинок тупой стороной тюкнул пикинера по лбу. Голова нахала чуть отклонилась назад, и те из зрителей, кто разорился на места в секторе герцогской ложи, смогли увидеть, как на шее одного из бойцов открывается красный рот. Лутс умел работать на состоятельную публику.
Впрочем, про остальных он тоже не забывал. Крутанулся на месте, демонстрируя безупречную чистоту клинков. Застыл, глядя на все еще стоящего пикинера, и громко произнес:
Одна улыбка
Стирает другую.
Тот лишь смеется,
Кто делает это последним.
На последнем слоге тело рухнуло. Лучшую концовку трудно было придумать. Лутс растянул губы в изящной печальной улыбке. Пожалуй, этот поединок сочтут лучшим в первой половине первого дня.
На выходе с арены маэстро окружили поклонники. Каждый пытался дотронуться до Мастера, прокричать пару слов восхищения.
-- Ваш противник на вторую половину уже определился, -- шепнули в ухо.
Экви умел появляться неожиданно. Лутс платил проходимцу большие деньги. И никогда об этом не жалел.
-- Да? – заинтересованно кивнул он.
-- Булава и большой щит. Опытен, но недостаточно проворен. Большой оригинал.
-- Да?
-- Вам сейчас расскажут. Повернитесь и низко поклонитесь.
Лутс знал, что Экви никогда не шутит. Он сделал то, что сказали.
-- Похоже, не зря говорят, что у вас глаза на затылке, маэстро.
Оказавшись в своем шатре, герцог тут же развалился в кресле. Пешая прогулка отняла у его сиятельства много сил, и факт ее свершения лишь для того, чтобы лично пригласить Мастера Двух Клинков, говорил о многом. Во всяком случае, Лутс на это надеялся.
-- Вынужден разочаровать вас, ваше сиятельство: с точки зрения физического строения я ничем не отличаюсь от прочих людей. Просто ощутив исчезновение людей за спиной, я понял, что либо боги решили забрать часть моих поклонников в свои чертоги, либо… Первый вариант я всерьез не рассматривал.
Герцог забулькал, замахал руками. Отсмеявшись, сказал:
-- Вы удивительно проницательны, маэстро.
Слуга уже нес два бокала.
-- Нет, -- покачал головой Лутс. – Прошу извинить, но выпить с вами я смогу лишь послезавтра. Искусство требует от меня максимального сосредоточения.
-- Понимаю, понимаю. – Герцог задумался, но все-таки взял свой бокал. – Вы следите за другими поединками?
-- У меня нет на это времени.
-- Ну да, да, искусство требует. Собственно, тот поединок, из-за которого я вас пригласил, и не заслуживал вашего внимания. Бруар Макант, наемник.
Лутс поморщился.
-- Согласен, -- кивнул герцог. – Будь моя воля, вообще бы не допускал подобную публику. Но ничего не поделаешь, турнир открыт для всех. Так вот, это мужлан просто избил своего противника. Грубо и неэстетично. Полная безвкусица, красоты – ноль.
-- Забил насмерть? – уточнил Окель.
Хуже. Вообще отказался убивать. Большего оскорбления публики я еще не видел. Двустишие, правда, произнес. Весьма убогое.
Кто знает смерть,
Тот зря не убивает.
-- По-моему, неплохо для наемника, -- пожал плечами Лутс.
Следовало напомнить герцогу, что перед ним не слуга, а человек искусства.
-- Вы слишком снисходительны, маэстро. Жалкое, грубое и, я бы даже сказал, пошлое стихотворение. Однако я пригласил вас не для того, чтобы развлекать дурацкими строчками. Публика желает отмщения.
-- Понятно. – Лутс Окель позволил себе иронично улыбнуться. – И в качестве орудия праведной мести бесстрастный жребий выбрал мое имя. Благодарю за доверие, ваше сиятельство.
Жребий давно уже стал фикцией. Мастера не горели желанием убивать друг друга, и в большинстве случаев схватка между ними заканчивалась ничьей. А публика жаждала крови. И слепой случай с завидным постоянством сводил Мастеров с желторотыми новичками, на которых так удобно демонстрировать красоту последнего удара. Конечно, отдельные беспокойные личности постоянно отмечали странные совпадения. Но их никто не слушал.
-- А вот не угадали, -- довольно хохотнул герцог. – Этот тип сам пожелал встретиться с вами в поединке.
-- И сделал все возможное, чтобы его просьбу удовлетворили, -- пробормотал Лутс. – Какие-то личные счеты?
-- Помните молодого нахала, которого вы так превосходно рассекли на четыре части?
Окель помнил. Юнец-наемник с непомерным гонором и куцым опытом. Идеальный объект, небольшая жертва ради искусства. Спровоцировать его не составило труда, убить – тоже. Лутс тогда изящным движением скользнул парню за спину, ударил правой сверху вниз и левой справа налево. Сиятельные господа в полной мере оценили великолепную заточку клинков и изумительную координацию движений. Заключительные строки, правда, не были верхом изящества.
Глупо считать, что четыре четверти
Являются одним целым.
Тело, на четыре части разделенное,
Не станет вновь единым телом.
Экспромты Лутсу Окелю удавались не всегда.
-- Парень сам нарвался.
-- Полностью с вами согласен. Но вот его отец, похоже, так не считает. Собственно, я и принял на себя роль посредника лишь для того, чтобы оградить вас от глупых обвинений этого хама. Можете даже проигнорировать его.
“Только вряд ли мне это простят, -- подумал Лутс. – Зрителям не нужна бескровная развязка.”
Наемников он презирал. За опошление великого искусства. За нелюбовь к красивому убийству. За нелюбовь к убийству вообще. За таверны, улицы и леса, где нашли свой конец многие Мастера. Человеку искусства требуется пространство. Наемники, словно крысы, нападали в закоулках и дырах.
-- Я не собираюсь прощать подобную наглость, ваше сиятельство.
-- Знал, что вы так скажете, -- кивнул герцог. – Убейте его красиво, маэстро. Я бы не отказался вновь полюбоваться на тот удар, когда человек падает вперед, а его ступни продолжают стоять.
-- Я посмотрю, ваше сиятельство.
-- Замечательно. Когда вы будете готовы к поединку?
Лутс задумался. Конечно, не мешает отдохнуть. Но наемник устал больше, к тому же раскален жаждой мести, следовательно, склонен к совершению ошибок. Да и среди зрителей уже пронесся слух о встрече с герцогом. Встрече, для которой есть только один повод. Тянуть время – все остынут.
-- Я не желаю откладывать.
-- Отлично. Думаю, ради такого случая можно пойти на изменение порядка поединков. С противником проблем не возникнет, этот Макант рвется в бой.
-- Вы правы, ваше сиятельство.
-- В чем?
-- Для него это не поединок, а именно бой. Никакой эстетики, никакого понимания красоты. Таким людям не место на турнирах.
Герцога Лутс Окель тоже презирал. Но тот был богат и влиятелен.
В стремленьи безудержном все упрощать
Он чувства свои свел лишь до одного.
Такое для нас невозможно прощать,
И крест я поставил на жизни его.
Стихотворение Лутс счел удачным. Конечно, первые две строчки несколько сомнительны, но публика в тонкости вдаваться не будет, зацепится за последнюю.
Герцог махнул платком. Наемник взревел и побежал, высоко подняв щит.
“Тупица,” – подумал Окель.
Что ж, заказ его сиятельства выполнен не будет. Мастера не попадаются в простые ловушки. Да, быстро же герцог успел разболтать о своей просьбе. И наемник не дурак, сумел завести информатора. Не дурак, но тупица.
Прижав клинки к бедрам, Лутс побежал навстречу. Он уже знал, что сделает. Скользнув по щиту вправо, зайдет за спину, а там… Повторяться маэстро не любил. Лучше рубануть одним клинком по коленям, другим – по шее. Инерция утянет тело вперед. Если голова упадет на ноги – шедевр. А щит принять на скрещенные клинки. Начать крестом, закончить крестом. И как можно ближе к лицу, чтобы публика ахнула.
Пора. Клинки – раз. Крест – два. Щит – т…
Выдернув левую руку из лямки, наемник резко ударил булавой по внутренней стороне щита.
-- Все-таки вам не стоило поднимать щит. – Герцогу удалось унять позыв к рвоте. – Вид не очень красивый.
Бруар Макант, похоже, его не слышал, пытался определиться: то ли не выкидывать хорошую вещь, то ли не заморачиваться с отмыванием большого красного пятна. Пауза затянулась.
-- Э-э-э, вы должны закончить поединок. Скажите что-нибудь.
Один из судей выскочил на арену, добежал до наемника, потряс его за плечо. Тот очнулся:
-- Убийство и не может быть красивым.
-- Так не годится. По условиям турнира вы должны произнести как минимум стихотворное двустишие.
Бруар Макант закинул щит за спину и побрел с арены.
|
